Как известно, ценность любого текста определяется инновационностью сообщения. В этом смысле тексты, не соответствующие господствующей норме, обладают способностью к смыслопорождению и способны стать генератором развития культуры. Все указанные соображения справедливы относительно эпох получивших статус переходных, взрывных, сопровождающихся сменой мыслительной парадигмы, каковым и является к ХІХ- нач.ХХ века, именуемый «Серебряным веком» русской культуры.
Серебряный век уникальный социокультурный феномен, сформировавшийся в среде российской интеллигенции рубежа веков на основе специфического мировидения, обращающего «человека из созерцателя в деятеля» (Н.Федоров), «бредящего красотой времени» (С.Маковский). Характерная черта взрывных моментов в бинарных системах, каковой является русская культура, — их переживание себя как уникального, ни с чем не сравнимого момента (Ю.Лотман) привела к обоснованию мессионерской роли художника, и сознательному вовлечению культурного опыта человечества в орбиту художественных поисков, проповедовавших пафос созидания («Мы создаем время и место» И.Зданевич).
Элитарность и обособленность творцов нового искусства требовала институционального оформления для творческой поддержки, с одной стороны, и усиления истинности инновационного мессиджа в глазах публики, с другой. Отсюда и значимость роли творческих объединений и союзов, как атрибутивных признаков становления нового элитарного культурного пространства. Рубеж веков отмечен стремительным увеличением количества творческих союзов (более 200).
Стремление маркировать границы формирующегося интеллектуального сообщества с целью отграничения своего мира от чужого проявилось в создании уникальных условий пространственной организации функционирования неформальных творческих объединений (уникальный интерьер особняка М.К. Морозовой как показатель избранности членов московского Религиозно-философского общества), поиске новых коммуникативных форм (художественные журналы, выставки).
Постепенно «богемная жизнь» начинала формулировать свои правила поведения: следовало быть оригинальным во что бы то ни стало. В результате коммуникативные связи в среде творческой интеллигенции приобрели многосторонность и насыщенность, создающую полемичную атмосферу эпохи и приводящую к кардинально противоположным ее оценкам, основанным, во многом, на концептуальных и личностных противоречиях.
Наиболее часто в качестве культурологической характеристики этой эпохи используются два взаимоисключающих понятия: декаданс и ренессанс. Абсолютизация как первого, так и второго представляется ошибочным, поскольку не отражает реального состояния дел, тем более, что в высказываниях современников оба понятия подчас парадоксально соединяются («Декаденты не варвары, разгромившие Рим, а единственные преемники, единственные последователи его вековой культуры, представители как бы своего рода ренессанса», - писал в 1909 году Эллис (Кобылинский)). Кроме того, сама трактовка указанных дефиниций на русской почве значительно отличается от общепринятого европейского понимания. Так, декадентство понимается не столько как определение замкнутости, сколько как показатель принадлежности к европейской традиции. В этом смысле декаданс воспринимается как фактор преодоления провинциализма, воплощением которого становится творчество передвижников, способ совмещения национального духа с находками европейской культуры второй половины XIX в.
Термин «возрождение» также нуждается в пояснении. В контексте сложившихся стереотипов в понимании термина (итальянское Возрождение) попытка придания нового дыхания отечественной культуре воспринималась не как обновление, а воз-рождение (в смысле: новое рождение, воссоздание). Ренессансное искусство на рубеже эпох выглядело несколько наивным, поскольку было лишено необходимого в новых условиях антропокосмизма. По замечанию Н.Федорова, на смену «птоломеевскому искусству», выводящему из геоцентрического положения антропоцентризм, грядет «коперниканское искусство», обращающее «человека из созерцателя в деятеля». Установка на созидательность, почвенность были необходимыми атрибутами нового искусства, поскольку позволяли преодолеть метафоричность любого штампа, коим и является термин возрождение.
В ситуации терминологической неопределенности важным процессом становится осознание сущности эпохи путем интерпретации всего массива текстов ее репрезентирующих, причем ведущее место в этом массиве должно быть отведено художественным произведениям как текстам высшего порядка. Расшифровка культурного кода базируется как на внутренней самооценке деятелей культуры, так и восприятии художественных произведений ценителями. Примечательно, что конструкт - метафора «Серебряный век» не применяется в трудах самих творцов, однако присутствует в творчестве в виде интереса к определенной тематике, образности («серебряный колодезь», «серебряный голубь», «серебряные бури»), цветовой гамме (голубых, синих, серебристых тонов), художественным приемам. Овидиевско-гесиодовская трактовка смены эпох подкрепляется усилением внимания к числовым символам вызывающим ассоциации с пифагорейством (черный квадрат Малевича как воплощение цифрового кода вселенной ).
В этой связи сопоставление кардинально противоположных субъективных оценок явления («русское европейство» С. Маковского как показатель приобщения к европейскому новаторскому движению и «европейская болезнь века» Л.Н. Толстого как воплощение отрыва от почвенности) воспринимается объективным подтверждением переходного дискурса эпохи, декларирующей интеграционный вектор развития. Разнонаправленность творческих поисков, соответствующая системным изменениям в точке бифуркации, поясняет как основы коренных обновлений, так и глубину воздействия русского Серебряного века в масштабах европейского культурного пространства.